– Что вы знаете о демонах?

В его голосе потонули все звуки, он как будто подавил их, заставив всех замереть и не дышать, и как только над залом повисла абсолютная тишина, медленно открылись двери рядом со мной. И в проёме появился тот, кто недавно стоял на крыше.

Оценив его ауру, я ожидала чего-то впечатляющего, но реальность удивила даже меня – он был огромным. Больше двух метров ростом, при этом с такими плечами, что фигура не выглядела долговязой, он вообще был великолепно сложен, на уровне человеческих статуй Древних Богов из парка скульпторов. За одним впечатляющим исключением – в отличие от древних богов, у этого демона были крылья.

Я видела рисунки в книгах, но реальность всё равно превзошла мои ожидания. Он находился рядом всего пару секунд, но мне хватило их для того, чтобы рассмотреть мощные когти на кончиках «пальцев» и «локтях», оценить тонкую бархатную кожу и представить, какая она на ощупь. Я не думала об Алане изо всех сил, но мир явно был против меня.

Демон взошёл на сцену, остановившись рядом с Аланом, осмотрел зал, так внимательно и сурово, как будто хотел убедиться, что на него смотрят все, и когда он будет говорить, никто не пропустит ни слова. Мне тоже достался короткий взгляд его жёлтых кошачьих глаз, но первые ряды его интересовали гораздо больше, особенно Никси и её бабушка, на них он остановился заметно дольше.

Зрители застыли, как загипнотизированные, даже журналисты притихли, я ощущала весь зал своим демонским чутьём как большой улей, ещё не растревоженный, но очень напряжённый.

Алан тоже изучил зал, остался доволен, широко улыбнулся своей прожекторной улыбкой, фокусирующей внимание на одной точке, и широким жестом указал на нового гостя:

– Позвольте представить, Габриэль Иссадор, великий владыка, автор закона Габриэля, и мой прадед.

В его речи всегда было понятно по интонации, когда следует кивать, когда усмехаться, когда биться в истерике, в этот раз он требовал аплодисментов, и они взорвали зал, я сама не заметила, в какой момент поддалась всеобщему гипнозу и тоже начала хлопать, обычно я так не делала.

Габриэль поднял руку, успокаивая зрителей, я смотрела на его лицо и пыталась осознать, что это и есть тот самый правитель, который не только принял решение кардинально изменить социальную философию своего народа, но и, что встречается среди политиков очень редко, действительно это сделал.

Если бы я судила только по ауре, я бы сказала «верю» без малейших раздумий – на энергетическом уровне он выглядел потрясающе. Но сейчас я смотрела на его лицо, и видела самого обычного демона, я их совсем недавно изучала по книгам – классическая форма черепа демона-иерарха, у меня примерно тот же тип, как и у большинства эльфов. Классическая иссадоровская форма челюсти и скул, по нему без анализов видно, что он родственник Алану и Деймону. Тёмно-серые волосы, как у Алана, у эльфов тоже такие иногда встречаются. Тускло-фиолетовый цвет кожи, почти серый, иногда такой встречался у тёмных эльфов, друидов и даже орков, ничего особенного. Двойные рога выглядели необычно, но я видела в учебнике ископаемые черепа и отдельно рога, хранящиеся в музеях – там встречались и побольше, и формой позаковыристее.

«Обычный воин, физически сильный и крепкий, не более.

Как хорошо, что я умею видеть ауры, иначе обманывалась бы точно так же, как все остальные полуслепые.»

Когда демон заговорил, его голос так же подавил все звуки, как и голос Алана – тоже фамильное, надо думать. И говорил он убедительно и красиво, явно заранее написанную речь, и написанную, нельзя не признать, толково, я бы сама писала примерно так же. Сначала объяснить причину своего появления, потом перечислить свои прошлые заслуги, скромно, но без кокетства – пусть знают, что сейчас не время для шуток. Дальше обрисовать основные положения генеральной линии политики партии – мы хорошие демоны, а за стеной плохие демоны, мы вас от них отважно защищаем, и если вы не окончательно редиски, то с гордостью и честью пойдёте в нашу армию, там смерть и кровища, зато это будет самое эпичное приключение в вашей юной жизни. На этой оптимистичной ноте Габриэль закончил речь, сурово принял аплодисменты и сошёл со сцены, направившись к выходу, аплодисменты не замолкали. Я тоже аплодировала.

«Хорошо выступил. Теперь точно пол-Академии академотпуск оформит, все побегут на стены Каста-Гранда, за приключениями.»

Я наклонилась и стала копаться в сумке в поисках блокнота, опять хотела тезисно набросать свои впечатления от его речи, чтобы подумать о ней позже, без эмоций. А когда выпрямилась, Габриэль садился рядом со мной, на то же место, на котором до него сидел отец Никси. Меня сковало медленным оцепенением, не страхом и не напряжением, а как будто чем-то таким необычным, что я пока недостаточно изучила, чтобы понять, как действовать в этом случае.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На сцене Алан начал свою речь, которая опиралась на эффект от выступления прошлого оратора, но развивала мысль в нужную сторону. Я наконец-то увидела генерального директора «Джи-Транса» в работе, и поняла, каким образом он добился таких феерических результатов так быстро – у него был к этому талант. Он не просто рассказывал речь, он выступал как фокусник, гипнотизируя зал и выдавая мастерство иллюзиониста за магию, все радостно верили и хотели ещё.

Он рассказывал о своей Грани, о крепости Каста-Приса, о том, как её строили, как защищали, и как разрушали, много раз, но каждый раз восстанавливали, так рассказывал, как будто он там был. И через время я поняла, как ему это удаётся – он просто действительно там был, своими руками носил камни и своей грудью закрывал эти камни от врагов. Он без всяких актёрских приёмчиков просто любил эту крепость, такой бесхитростной и на разрыв души честной любовью, какую сложно было ожидать от миллион раз продуманного со всех сторон коварного бизнесмена. Я ни единое место в мире так не любила, даже вполовину так, даже на десятую часть.

«То ли не дано от природы, то ли просто пока не сталкивалась.»

Я не понимала, жалеть его или завидовать, и как вообще к нему теперь относиться, и к этой крепости его... Я видела её на фотографиях, совершенно ничего впечатляющего, и генеральный план такой кривой, что даже я построила бы лучше, не имея инженерного образования.

«Хотя, её строили без плана, начав с укреплённой огневой точки, а потом откусывая от враждебного мира по крохотному куску, который успевали построить за время перерыва между атаками. В тех условиях, любой результат – уже успех. И этот успех продержался больше сотни лет.»

Я наконец решила, как буду к этому относиться – нейтрально, это самый разумный вариант в любой ситуации. Я буду уважать его право на эту любовь, и буду высказываться на тему его народа, их войны и их крепости максимально корректно, как атеист в разговоре с религиозным фанатиком.

«Он меня не убедил, и никогда не убедит. Но причинять ему боль своим скепсисом я не хочу. Пусть любит что хочет.»

Остальные зрители мои эмоции не разделяли – зал бурлил и шумел, особенно впечатлительные выкрикивали ответы на риторические вопросы Алана, он умело принимал подачу и использовал их слова в свою пользу, дирижировал толпой как оркестром, царил над их эмоциями, принимая их живой отклик на каждое своё заявление, а потом каждой своей улыбкой направляя новые потоки энергии обратно в толпу, выглядело пугающе филигранно.

Когда зал готов был бежать сражаться прямо отсюда, Алан добил всех окончательно, достав чёрный нож демонов и вогнав его в судейский стол, якобы для наглядности, но я видела эффект – так уже было, на лекции по ПДП, сильные зрители ощутили удар по всем органам чувств, слабые просто оцепенели или орали в ужасе, пытаясь спрятаться под креслами. Как будто этого было мало, он закатал рукав и резанул себя по предплечью, от чего даже мне захотелось отвернуться – я придумала тогда на острове феерически сложный способ провести анализ силы, не прокалывая ему палец ради капли крови, а он сейчас просто ради зрелища отрезал от себя кусок, я знала – такие раны не лечатся, их нужно срезать, как некрозные, вместе с чёрной пылью.